Игорь Большаков (опубликовано в журнале "Капитан")

Рыцари печального образа

Мы - сторанствующие рыцари и спешим на ледовый турнир к самой Европе, в прохладную королевскую Швецию. Из воспаленной России, где во все времен, за рыцарей почитали исключительно жандармов. В пример достаточно будет Суворова с Дзержинским. Да и в Афгане с Чечней воевал не святой Егорий. Причем жандарменность у нас не казенное звание, а душевный настрой большого процента жителей.

Мы из последних русских рыцарей Европейского ордена буеров Монотип-ХУ. Нас всего четверо. Командор российского флота Монотипов Анатолий Коновалов, чемпионы Европы 1995 г. Игорь Большаков и Николай Лосев, за рулем спонсор - водитель спортивной делегации Николай Каргополов. Каргополов - гений внутреннего сгорания в целом и опережения зажигания в частности. Самый бывалый из нас по переезду госрубежей. Известный автолюбитель, буерный гонщик и милейший человек. Когда жить на свете без спонсора стало просто неприлично, мы срочно воспитали его в своем коллективе.

В Стокгольме ждет пятый член команды - Георгий Большаков. Бедный студент, вице-командор Европейской ассоциации буеров Монотип-ХУ, один из организаторов предстоящего чемпионата Европы. От России всего два буера! На "Европе-93" в Разливе нас было 16. В "Хапсалу-94" -II. В Латвию, на озеро Алуксне, прибыло четыре российских экипажа. В Швецию, на "Европу-96", решились только два. По своей инициативе. Без предварительной помощи госспорторганизаций. Холодной весной 96-го наши молодые буерные профи не вырвали у скупого командования денежных аттестатов, продовольственных обозов и огневой поддержки. Потому теплых казарм не покинули. В шведский поход не пошли. Прапорщик спит - служба идет. Пожилые ура-патриоты вообще отказались от вражеских чемпионатов как от происка мирового капитала: "До норы, когда новый Петр или Сталин не пригонит пленных шведов, эстонцев, латышей и других "немцев" в нашу стартовую зону, правильных буерных гонок не будет!" Традиционно безгранично российское гостеприимство! И куда мы, четыре старых дурака, опять наладились? Нищие дон Киханы паруса, писающие против штормового российского сквозняка... Но студент-командор верит в нас и поджидает в Стокгольме. Он и есть наша. Новая Россия. Умная, компетентная, честная.

Скверные приметы

Спорт и война - игры с судьбой. Поэтому па подступах к передовой важны приметы. Черные кошки, пустые ведра и алчные гаишники. Первый тормознул нас в Ополье.

- Что везете? Зря едете! На границе разлита ртуть. Всех заворачивают. С вас 12 тысяч за отсутствие красной тряпки позади автопоезда.

Мы внутренне напряглись и продолжили движение. Знакомое всем Таллинское шоссе было жутковато пустынным. Казалось, вот-вот повстречаются знакомые по кино германские мотоциклисты или настигнут настоящие советские танки. Самолеты чертили в небе инверсионные кресты, но пока не пикировали. Деревеньки выглядели покинутыми, но еще не горели...

Второй гаишник бдил под Кингисеппом.

- Зря едете! На границе ртуть. Всех заворачивают. Что везете? С вас 12 тысяч за отсутствие красной тряпки впереди автопоезда.

В сумеречном заднем ряду нашего старинного голливудского "доджа" прозвучали нежный звон и тихое бульканье. Коновалов и Лосев нарушили спортивный режим. Жертвуя здоровьем, они принялись "ломать карту" неудачной поездки.

Ивангородский гаишник был самобытен, как милицейский жезл.

- На границе разлита ртуть. Всех развернут. Что везете?

- Градусники! - четко ответил из глубины "доджа" Анатолий Коновалов. Разбойничьи-детское воображение постового было потрясено. Необходимость сбора промышленной ртути в восьмимстровые градусники не подлежала сомнению. Наши загадочные мачты и корпуса в чехлах на специальном четырехколесном прицепе, конечно, были градусниками!

- Есть! Проезжайте, товарищи химики! - козырнул постовой.

Бульканье и звяканье в заднем ряду участились. Николай Каргополов нервно вырулил на последнюю приграничную площадку в Ивангороде и сделал заявление:

- Я не намерен пересекать границу Державы с пьяными лицами на борту!

- Мы пили за удачу, Коленька. К тому же взяли много сверх ихней нормы. Думали, в толпе пронесет. Не выливать же! Да мы в эту Нарву, бывало, за сметаной мотались...

- Что?!! Все спиртное на палубу! Ни одной бутылки в сапогах! Хотите международного позора? Приступаем к таможенному самодосмотру...

Питерский бензин из трех запасных канистр перелили в бездонный американский бак. Все бутылки с пивом и водкой составили в ящик посреди салона. Заветную трехлитровую канистрочку с чистым опорожнили в бачок стеклоомывателя.

Только не мой лобовое! Ослепни, а брызгалку не тронь! - умолял Николай Николая.

Если бы мы знали, что не контрабанда "горючего" станет главной проблемой.

Первый рубеж

У нас близилась полночь. За рекой считалось на час западнее. За морем на два. До бронированного по спортивном блату парома Таллинн - Стокгольм оставалось 17 часов. Или 18? Нет, все же 15...

Граница была именно на замке, как черный ход в желтом доме. Две застывшие фуры у шлагбаума и ни одной легковушки. Не пахло никакой ртутью, пахло международной напряженностью. Впервые в кочевой жизни мы были первыми в очереди на госрубеже. И последними. Это удручало. Служивый вылез из будки и отчинил ползагородки. Мы съехали в тускло сверкающую алюминием паспортно-таможенную низину. Другой солдатик выдвинулся под фонарь и рукой указал место. Мы остановились.

- У вас номера русские, эстонцы завернут, - простуженно просипел солдатик.

- А мы сами какие?! - удивился Каргополов.

- Спросите у старшины.

В теплом стеклянном ларьке закомуфлированный чин настырно тыкал компьютер. Тот насекомо пищал и моргал экраном.

- От, бисова душа, ни хрена не ввести! - цинично посетовал чин. - Нехай вашими спытаем.

Каргополов протянул в окошечко автомобильный документ.

- Тю-ю, та у вас кырылица! Вертайтесь батьки, в Пытер. Естонци кырылицу нэ терпють.

В начале номерного знака нашей машины стояла буковка "У", а далее здоровенная "Ж".

- Я с этими номерами пять раз в Финляндию ходил! - тоном революционера-подпольщика заявил Каргополов.

- От и шел бы шестой в Хвинляндию. Зараз капитану доложу..

Вскоре из казенного терминала появились зеленый пограничный капитан и три синих таможенника. Выслушав наш сбивчивый рапорт о чемпионатах Европы, транзитной эстонской визе и бронированном пароме, капитан сурово, как на фронте, сказал:

- Мы тут два десятка их контейнеровозов с продуктами заморили. Они в ответ с алфавитом лютуют. Вчера своего же нарвского покойника в автобусе завернули... И вам не пройти, гвардейцы!

Внутри у меня все отяжелело и сжалось в тупой равнодушный колун. Только с этим инструментом в душе нашему поколению удавалось пробить детсадик, прописку, жилплощадь, отсрочку армии или приговора, пенсию и место на погосте...

- Я попробую их убедить.

Металл погранслужба чует без приборов. И чужой, и родственный.

- Попытайся, чемпион. Всем проследовать на паспортный контроль!

Таможня дает добро Таможня поджидала нас через пять шагов. Везде, где мы пересекали границу со своими буерами, возникали одни и те же вопросы:

- Что за десять кубометров зачехленных палок, тряпок, веревок и ракетообразных фанерных ящиков?
- Это гоночные буера класса Монотип-ХУ

- Какие на них документы?

- Мерительные свидетельства.

- Кто владелец?

- Спортсмены. Мы строим их сами всю свою спортивную жизнь. Паруса шьет вот этот мастер Коновалов. Сорок лет подряд. Мне, себе... и половине Европы.

- Без документов нельзя. Сколько стоит буер?

- Для нас он бесценен, как ребенок. Но не дороже теннисных ракеток Кафельникова.

- Наверное, все же нельзя.

- Тогда на Европе не будет нашего флага. Может быть уже никогда...

Этого, как правило, хватало. И седые таможенные бульдоги, которые у родного папы изымут лишнюю бутылку пива, а у внучки наркотический мак вместе с бубликом, нас пропускали. Но времена и кадры меняются. Шибко грамотный синий офицерик, жутко похожий на моего студента, звонко воскликнул:

- Нет! Буер - та же яхта, а на яхту положено иметь чемодан документов от Центральной таможни. Мой внутренний колун бритвенно заострился.

- На яхте, сынок, мы катаемся по морю мимо тебя все лето, - я показал туда, где Нарва впадает в Балтику. - Яхта - само транспорт, дом и предмет роскоши. А буера раз в году волокут со всей Европы одержимые люди. К чистому участку льда. Чтобы в шести гонках по 20 минут каждая выявить самого одержимого и волочить обломки обратно. На реставрацию. Это не обложить таможенной пошлиной, но легко излечить, навечно. Ты решил сделать это, сынок?

Отступление

Нейтральный мост через Нарву был открыт и приветлив, как волчий капкан. В сравнении с ивангородским роскошным терминалом, эстонский погранпост имел характер нордический, суровый и стойкий. Два застекленных ларька да полдюжины бытовок вдоль трассы. Белокурые бестии были уже в той самой униформе, но еще с нашими "калашами".

- Это ника-ак нелься-а! Эт-то есть русский пуква. Путсте ехать наса-ат!

Мы все же пробились к окошечку. Девушка в ларьке была голубоглаза, красива и холодна, как снег.

- Эстонский комньют-тер кирил-лицу не пере-т! - и потыкала карандашиком в замызганную амбарную книгу.

- У нас транзитная виза. Сборная команда Эстонии ждет нашу делегацию, чтобы вместе сесть на паром. Обратно уйдем через Хельсинки, раз вам не нравится...

Снегурочка сняла трубку и что-то сказала. Из бытовки выступил длинный акселерат-альбинос и процедил краткое фельдфебельское: "Наса-ат!" Автоматчик на холодном ветру дернул плечом. Развернувшись на темной площадке, мы снова оказались на мосту. Годы напряженной подготовки, наши спортивные амбиции, деловые обязательства перед скандинавами, а главное - надежда и вера сына, - все провалилось в черную пошлую "Ж" на номерном знаке.

Российский въездной шлагбаум взлетел мгновенно, и "додж" подрулил к терминалу. Стоя на ледяном ночном сквозняке, нас встречали все пограничники и таможня.

- Паспорта! - рявкнул капитан. Быстро полистал и облегченно выдохнул. -Не закрыли визы, кураты...

Это уже была не служба. Это была стихийная неформальная комиссия по содействию национальному буерному спорту

- Срочно мотайте в Питер! Меняйте номера, машину что угодно. Бронируйте следующий паром. Можете еще успеть. Пропустим без задержки...

Только что по мосту "додж" шел катафалком с четырьмя спортивно-политическими трупами на борту. Сквозь ночь к Петербургу мы летели уже "Скорой помощью" с надеждой на реанимацию.

Кризис жанра

Достойно описать срочное переоформление номерных знаков мог бы только покойный маркиз де Сад. Мы истязались полтора дня. На языках остался привкус слизанного с сапог гуталина, в карманах появилась легкость. В руках - новенькие международные номера, а в сердцах - надежда. "Додж" пролетел по накатанной орбите, как комета. Такой же хвостатый - с пышным прицепом - и столь же фатальный.

На границе дежурила знакомая смена. Мгновенно прошли паспортный контроль. Таможня "дала добро" без досмотра. Эстонцы тоже нас узнали, но остались непроницаемы. Новенькие номерные знаки их удовлетворили. Заводские американские номера на раме и двигателе удачно совпали с техпаспортом. Снегурочка из ларька сличила нас с фотографиями. Автоматчик побрел вдоль бесконечного прицепа, чтобы впустить следующую машину. Каргополов повернул ключ зажигания...

- Там! Там!.. - завопил эстонский боец, случайно глянув под длинные хвосты буеров. Мы-то знали, что там, под слоем дорожной грязи, притаилась предательская "Ж", неисправимая в столь короткие сроки... Это было уже не больно... Пограничные чины почиркали в наших паспортах. Мы медленно въезжали в раскисший, неуютный Ивангород.

- Грузим обещанное иностранцам на крышу и едем смотреть гонки как туристы, - вяло предложил спонсор Каргополов.

- Точно! Доставим заказы заказчикам! - оживился парусный мастер Коновалов.

- Отгоняюсь с каким-нибудь шведом, и на чемпионате будет российский флаг, - согласился лучший шкотовый Европы Николай Лосев.

- Подниму флаг чемпионата и недельку пообщаюсь с сыном, - решил я.

Прицеп загнали па платную автостоянку. Килограмм четыреста деловых обязательств перегрузили на крышу и в салон микроавтобуса. Доверху залили бензобак и заветный бачок стеклоомывателя.

Очередное наше появление на русско-эстонской границе вызвало не больше энтузиазма, чем золотая надпись: Ордена Ленина Ленинградский метрополитен имени Ленина, ст.пл.Ленина" на гранитной стене подземки. Как постылым дальним родственникам, российские и эстонские пограничники устало зачеркнули в наших паспортах свои же крестообразные линии и написали на двух языках "Исправленному верить". Пирита, "Калев"

Родную всем бывшим советским яхтсменам речку Пириту придавил "Олимпийский парусный центр". Как серый булыжник голубую ящерку. Никаких яхтенных дел в помпезном здании уже не велось. Эстонская парусная жизнь теплилась в стареньком деревянном яхт-клубе "Калев", который чудом уцелел в разрушительном гигантизме "Олимпиады-80" Если кают-компанию "Калева" считать храмом эстонских яхтсменов, то стойку бара придется признать алтарем. Издавна особым рвением в служении этому культовому устройству славились буеристы.

С нашим приездом сдержанная отвальная "месса" эстонской сборной стремительно переросла в разухабистый "крестный ход". Не связанный более предстартовым воздержанием, Великий магистр застолья Анатолий Коновалов Принимал соболезнования и дружеские тосты. Лосев растворился в тесном кругу матерых буерных шкотовых. Насухо причаленный к автомобильному рулю, Николай Каргополов лицемерно клеймил пьянство и грозил "наверстать свое" на пароме.

Очаровательные официантки подали фирменную солянку. Кто-то хлопотал у камина. За исключением юных Томигаса Аги и Ойа Урмаса, вокруг были те же лица, что десять, двадцать, тридцать лет назад! Я вышел на заснеженную клубную площадь. За мостом торчала дырявая пирамида монастыря св.Бригитты. Слева сохранилась еще деревянная парусная мастерская легендарного Рейна Кумари. На параде открытия двадцатого со дня победы чемпионата СССР командующий Балтфлотом громогласно приказал строю яхтсменов: "Участники Великой Отечественной, два шага вперед!" Добрая четверть шеренги шагнула и застыла торжественно, 60-летний Рейн Кумари четко исполнил "кругом", сделал два строевых шага в тыл шеренги и снова развернулся лицом к командованию...

В уголке кают-компании, среди эстонской буерной элиты горевал беспаспортный Коля Карячкин. Многократный парусный чемпион и призер, бывший член и тренер всевозможных сборных, отставной прапорщик Балтфлота и, наконец, лицо не коренной национальности, претендующее на гражданство. Сверхсрочным складом ума Николай Карячкин эстонского языка не усвоил. Следовательно, на гражданство претендовал необоснованно. А без паспорта в Швецию не пускают. Вероломный полиглот Печенкин легко записался в эстонцы и тут же бросил своего старого верного напарника.

Получился скандал. Старший матрос запаса Печенкин обозвал прапорщика Карячкина "оккупантом". Распался ведущий буерный экипаж. Молча выпили "Вана Таллина".

- Ты не окупант, Коленька. Ты уже военопленный, - вырвалось у меня.

Белый пароход

После гибели "Эстонии" носовые ворота - аппарели - у морских паромов заварили наглухо. Погрузка автотранспорта вдвойне усложнилась и растянулась по времени. Разношерстное колесное стадо с ревом втягивалось в грузовой загон. Белый пароход - символ счастья. Судьба "Титаника" бодрит подсознание. Надо успеть выпить, поесть, потанцевать, проиграть деньги, полюбоваться морем и снова выпить... Некоторые измученные своим полусухим законом финны и шведы просто живут на балтийских паромах. Ситуация, когда процесс плавания нтереснее порта назначения, называется круизом. Загнанный, как конь, Каргополов наверстал свое бутылочкой пива и завалился в койку. Втроем мы поднялись в бар. Паромный массовик-затейник раскручивал среди пассажиров пивной конкурс. В первом туре явились два скандинава и Евгений Печенкин. Через пять секунд после старта Печенкин сглотнул свои три кружки еще по одной у наивных конкурентов. Борьбы не получилось. Приз - бочонок пива - разлили по кружкам... Общительные Коновалов и Лосев включились в фестиваль. Я пробирался к каюте. На ворсистых полах развлекательных помещений вдоль стен спали бесплацкартные студентки.

"Так и мой, наверное, мается, - вдруг по-крестьянски опечалился я. - Хорошо хоть парень, а не девка". Стокгольм - Фалун

Чтобы причалить к Стокгольму, паром долго пятился задом. Отдохнувшие в баре вялые пассажиры расселись по машинам. Из трюма автоколонна потянулась в зону контроля. В малюсенькой телефонной будке сидел огромный, похожий на моржа полицейский. Он не глядя отштамповал наши паспорта и благодушно спросил: - Фалун? Фалун? Евроиен? - служака подумал, что встречает участников чемпионата Европы.

- Наин! - с горечью признались мы. - Туристен!

За железной сеткой ограждения стоял мой совсем взрослый сынок Гоша и печально глядел на бесхвостого "доджа". Георгий рос, и вырос настолько толковым, что возникают сомнения в истоках его наследственности. На общем собрании Европейской ассоциации Монотип-ХУ 1995 г. в Алуксне его заочно избрали вице-командором. Пятидесятилетние зубры европейского буера с ревом и овациями единогласно проголосовали за двадцатилетнего непьющего студента, который к тому же отсутствовал по случаю сдачи зачетов. Меня это потрясло сильнее, чем победа в чемпионате. Пообнимавшись со всеми и сказав: "Привет, папка!", вице-командор занял штурманское кресло справа от Каргополова. Он уже простил нас за срыв главного в его спортивной жизни соревнования.

- Заводи, дядя Коля! Летим на Север, весна!

Если дикие Карельские шхеры покрыть сетью скоростных автострад, - получится Швеция. Она там и была 250 лет назад. С тех пор в шхерах ничего хорошего не прибавилось. А мы катили по гладенькому шоссе среди абсолютно знакомой природы. Правда, солома на полях была скатана в колбаски и упакована в полиэтилен. Среди скал и лесов, на самом берегу озера Рунн, для буеристов была арендована старинная усадьба. В ней уже расположились шведы, голландцы и немцы. Нас встретили тепло и странно-торжественно. Ментальное наше раздолбайство и существование каких-то невыездных автономеров на европейские языки не переводилось. Понятен был коварный заговор КГБ и националистов против буерных диссидентов, которые, по-волчьи теряя в капканах собственные хвосты, доставили подарки и заказы свободным коллегам. Развеять этот народный миф при нашей немоте было невозможно. Гоша только дьявольски улыбался, рекомендовал самим изучить языки и исчезал на заседаниях оргкомитета.

Над Скандинавией застрял антициклон. Днем при слепящем солнце термометры показывали -5. Ночью -до-15. Ветра не было. Метровый лед на озере Рунн наглухо запечатался слоем толстого и твердого, как пенопласт, снежного наста. Для движения буеров необходим был штормовой ветер или сутки теплого проливного дождя.

Парад открытия

Летом из Нидерландов Питера Ден Хана я изготовил Монотип-XV Сначало пришлось разработать современный проект корпуса и всех комплектующих деталей. Затем создать технологическую базу в маленькой частной мастерской и раздобыть дефицитные стройматериалы... Короче говоря, для себя нового буера я так и не построил. Питер окрестил новорожденного "GROOTVORST", что, по его замыслу,означало: "Великий Петр", "Санкт-Петербург", "Великий закон" и большое уважение к русскому изготовителю. Буеру присвоили номер Н-11 (Голландия-11) и признали самым симпатичным Монотипом-ХУ 1996 г. При солнечной штилевой погоде Монотипы замерли в парадном строю.

Буеристы тоже выстроились в шеренгу. Под звуки горна мы с Николаем Лосевым подняли флаг чемпионата Европы 1996 г. Главный судья Хессельман объявил чемпионат открытым. Наш Гоша от имени оргкомитета излагал что-то на трех языках, но нас это УЖЕ НЕ КАСАЛОСЬ. Мы превратились в почетных наблюдателей ИСЧЕЗНОВЕНИЯ с европейской арены российского буерного спорта. Из подшефных своих шведов Гоша выбрал для Лосева подходящего рулевого - известного кинорежиссера, автогонщика и азартного буериста Оне Карлсона. На смотринах, видимо, от смущения, Карлсон пообещал Лосеву двести зеленых, если они займут третье место среди шведов. Лосев тут же пообещал Карлсону триста, если они не займут первого...

Далее переводить этот бред Гоше было некогда. Из интернационального буера удалили смешные меховые коврики и пару бутылок отличного бренди. Через минуту переводчик уже не требовался. Я принялся перетачивать жутко запущенные коньки. Отсутствие дороги и ветра превратило предстартовую подготовку в международную тусовку. К вечеру гудение переместилось в усадьбу. Из окна было видно, как в сумерках на лужок осторожно вышли косули. Для меня, отставного егеря, это был явный знак свыше, - бросать спорт и возвращаться в леса. На утренней зорьке косули показались снова. Знамение подтвердилось. Я побрел на лед прощаться с большим спортом. Сосредоточенный вице-командор Гоша, наш европейский секретарь Торбергер, судья Хессельман и несколько голландцев настигли меня на берегу. Взволнованный Питер Ден Хан сделал заявление о том, что сборная Нидерландов не представляет чемпионата Европы без моего участия. Поэтому он, Питер, уступает свой любимый новорожденный Монотип нам с Гошей на время чемпионата, а сам со шкотовым Луисом Марго отгоняется на открытом чемпионате Швеции. Решение согласовано с оргкомитетом и главным судьей соревнований. Фалун - Лидчепинг

Солнце встало в штилевом морозном мареве. Буерный фестиваль опохмелялся пивом на широком крыльце усадьбы, когда Гоша потребовал внимания и поочередно на английском, шведском и русском языках объявил о переносе соревнований на озеро Венерн у города Лидчепинг. Старт завтра в 12.00.

На 450 км южнее Фалуна! В праздничной толпе нарастало рычание. Торбергер и Хессельман опасливо посторонились от Гоши. Переезд был новостью даже для подгулявшего командора эстонца Сулева Кюнарпуу. Коновалов в обнимку с западным двойником Ге Бенном лепетал:

- На хрена, Гошенька? Тут так прекрасно...

Сулев попросил отсрочки до вечера.

- Вечером уже некуда будет спешить. Осталось всего четыре дня! - отрезал Гоша. - По машинам! На юг!

Сказочку о "Маленькой Швеции" со чинили жены фарцовщиков и дипломатов, окопавшиеся в Стокгольме. Эта третья в Европе страна тянется от нашего заполярного Мурманска до теплого германского Киля, уступая по площади лишь Франции и Испании. Правда, есть еще Россия с Гренландией, но первую справедливо будет отнести к Азии, а вторую - к Америке. За тысячу километров шведского автопробега я глазом следопыта учел у дороги: 16 косуль, 35 зайцев, II диких кабанов, одного лося и одного шведа на лесной просеке, который вполне мог оказаться "новым русским", заплутавшим с бодуна. Выяснилось, что девять миллионов шведов в промежутках между уютными городами пешком не гуляют.

Озеро Венерн сверкало чистым льдом. Редкие недотаявшие полоски снега не портили прекрасной дороги. Постоянной силы бриз со 100-километровых просторов озера был гарантирован. Еще до темноты все Монотипы были готовы к соревнованиям. По всеобщему трезвому мнению, вице-командор Георгий Большаков волевым решением спас чемпионат Европы 1996 г. в классе Монотип-ХУ от разложения и срыва.

День первый

День был солнечным и морозным. Ветер ровным - пять-семь метров в секунду. Гоночные условия - идеальные. Мы уже прошли один осторожный кружок по дистанции и заняли место на стартовой линии. Первой должна состояться прикидочная гонка, а следом за ней - шесть зачетных. По три в день, если позволит погода. Ситуация была безнадежная. Нам предстоял старт на новорожденном, неотлаженном буере под иностранными номерами. В одиночку против восьми вымпельной эстонской эскадры чемпионов всех рангов, пяти непредсказуемых голландцев, пяти настырных хозяев чемпионата - шведов - и одного безобидного германца Вильфрида Левена. Если у нас сразу ничего не отвалится, то делить нам с Вильфридом места в середине второй десятки. Мы с Гошей переобулись в спринтерские шиповки. Стартер с флагом и ракетницей встал перед строем.

- Все хорошо, держись, папка! - сказал Гоша и низко уперся рукой в ванту

- Действительно, все замечательно! - внушил я сам себе, и мы побежали.

Когда Гоша устал наконец рвать шипами лед и упал в кокпит, с наветра у нас никого не было, а подветренный буер находился в нашей ветровой отработке. Это сделали гошины ноги. А на что способен мой новенький фанерный сынок Н-11? Подветренный конек произнес правильное: "Р-р-ры...", и снежные полоски замелькали под днищем. Верхний знак мы обогнули, как заяц с ревущей стаей гончих на хвосте. К середине второго круга они перегрызлись между собой, и мы слегка оторвались. Нельзя искушать судьбу.

- Сходим! - скомандовал я Гоше, и мы пошли на завершающий круг пробной гонки.

Как под гипнозом, вся компания сошла вслед за нами. Они нас испугались и с испугу разучились считать до трех! Прибежал Хессельман и заявил, что мы сорвали прелюдию состязаний. Это был замаскированный комплимент дирижера шаловливым солистам.

- Быстрей давай старт, пока не очухались! - на шведском попросил Гоша.

Все повторилось с математической точностью плюс один круг. Мы финишировали первыми в первой гонке чемпионата Европы. Невозмутимый пожилой Вайно Юрье пришел вторым. Главные европейские лидеры действительно растерялись и значительно отстали.

Во второй гонке Евгений Печенкин перестал шарахаться, реализовал прекрасную скорость своего десятилетнего С-45 и финишировал первым. Вторым снова был Юрье. Мы с трудом протиснулись третьими, обыграв на финише Юло Ныу. Отлаженный механизм эстонской сборной начал набирать обороты.

На третьем старте, вынырнув из адреналинового тумана, я чудом успел скомандовать: "Стоп!" Великие спринтеры Юло Ныу и Антс Еллер толкали свой С-4 строго против ветра, прижимаясь к нам справа. Слева Юрье пропустил Печенкина, и тот летел уже гоночным ходом. Мы едва не задели С-4 и избежали дисквалификации. Это была классическая "коробочка", которую сами часто устраивали эстонским лидерам на чемпионатах СССР. Уйдя со старта последними, мы все же прорвались сквозь стаю соперников, и только шустрый Печенкин ушел от возмездия. По сумме трех гонок лидировал Евгений Печенкин, мы были вторыми, а третьими был Вайно Юрье.

Момент истины

Ночь между стартами чернее прочих. В ней главная тайна спортсменов, которую никто не откроет. Моя ночь была тихой, семейной и вроде бы безмятежной. Новый такелаж на нашем буере, естественно, потянулся. Положенных для настройки чемпионского Монотипа двух-трех лет у нас не было. Устранили люфт в рулевом управлении и наобум добили ромбванты. В четвертой гонке чемпионата, едва ускользнув от Тойво Сахтеля, финишировали третьими. А впереди Печенкин проиграл единоборство Петеру Синевяльи, пятикратному чемпиону СССР В пятой гонке, приближаясь к финишу третьими, на скорости более 120 км/час сорвались в полуштопор. От аэродинамического удара вырвалось два метра паруса из ликпаза мачты. Тихонечко финишировали седьмыми. Шестая заключительная гонка закончилась для нас сразу после старта. Весь парус вырвался из ослабевшего ликпаза. Мы стали третьими призерами чемпионата Европы 1996 г. История и спорт не терпят сослагагельного наклонения. И все же, возможное гошино чемпионство лежало на автоприцепе в приграничном Ивангороде. Евгений Печенкин со шкотовым Эрго Костом победили в чемпионате Европы 1996 г. Дольше десятилетия готовил он эту победу вдвоем с Николаем Карячкиным, а победил без него. Второе место заняли Петер Синевяльи и Велло Вяхи. Николай Лосев дрессировал Оне Карлсона жестом и окриком, как догиню Франу у себя дома. В результате они заняли одиннадцатое место, разгромив остальную шведскую сборную. Экстренно был созван шведский буерный совет. "Монотипные" шведские волки вежливо объявили Оне Карлсону, что взяв в экипаж русского чемпиона Европы, он не может претендовать на первое место в национальном рейтинге. Оне Карлсон ответил, что за два часа гонок с Лосевым он узнал о Монотипах-ХУ больше, чем за всю жизнь с ними, шведскими братьями.

Вскочил в "вольво" и куда-то умчался. На утреннем заседании совета стало известно, что Николай Лосев принят в почетные члены Стокгольмского Королевского яхт-клуба и может представлять Швецию в любых видах спортивной деятельности. Вот он, социализм с королевским человеческим лицом!

Победителям чемпионата Европы торжественно вручили призы и памятные подарки. Директор "Калева" Олеф Роема учредил переходящий кубок лучшей паре Монотипов-одноклубников. Калевцы жизнерадостно вручили сами себе этот прекрасный серебряный "самовар". Лучшими оказались рулевые Тойво Сахтель и Петер Синевяльи.

- В чем дело, дядя Женя? - тихонечко спросил Гоша вдруг почерневшего Печенкина.

- Проблемы, Гошенька, проблемы... - прошептал чемпион Европы 1996 г.

Спорный календарь

Предстояло провести ежегодное собрание Европейской ассоциации буеров класса Монотип-ХУ. Ежедневно шведские теленовости смаковали репортажи из Чечни, отстрел банкиров, гибель бомжей и быт беспризорников. Кровавый коллаж из российской чернухи. Европейцы зябко ежились у телеящиков, как чукчи в чуме у камелька, слушая завывание арктической вьюги за тоненькой стенкой. Многие наши коллеги по Монотипу побывали на чемпионате мира в классе ДН в Польше в 1994 г. Буера там были разграблены на стоянке, а участники подверглись разбойному нападению на польской "большой" дороге. Суммарное впечатление от посткоммунистической действительности было у наших "неженок" одноначное. Назревала тяжелая демократическая борьба за места проведения будущих чемпионатов.

Гоша проявил чудеса дипломатии. Незыблемость питерской культуры и порядка, испытанное гостеприимство "Кировского завода" в Стрельнинском яхт-клубе и многочисленность российского флота Монотипов были главными аргументами. Далее шли рассказы о приятном катании на паромах из Голландии и Швеции в Хельсинки и о прекрасном новом шоссе "Скандинавия", до самого Петербурга. Оплакав "Анну Каренину" и "Ильича", Гоша выразил убеждение в неминуемом повторном открытии паромной линии Стокгольм - Санкт-Петербург... При пяти наших голосах шансов на "домашний" чемпионат почти не было. В итоге чемпионат 1997 г. решено было проводить в Хапсале (Эстония). А вот местом проведения чемпионата 1999 г. все дружно выбрали Санкт-Петербург Не усатый диктатор пригнал буерных "немцев" в нашу стартовую зону, а вежливый российский студент. Дай Бог, чтобы пофартило теперь с погодой и меценатами в России.

Вечером в небольшом уютном ресторане состоялся прощальный банкет. Подали хорошие закуски и по одной маленькой стопке водки. Администратор лично пересчитал гостей и стопки, демонстрируя послушание "полусухому закону". Буеристы умирали со смеху. У многих "с собой было". Мы с сыном отправились на покой, когда подручные богатого Вильфрида Левена заносили в зал ящики со шнапсом и бочоночки с пивом. К нам присоединился секретарь Ульф Торбергер. Втроем мы медленно шли по чистенькой, мытой панели.

- Пусть веселятся, но на льду надо кончать с выпивкой! - предложил буерист-интеллигент Торбергер.

- Вот и останемся втроем,- согласился Гоша.

Желающие сотрудничать в создании данного сайта

просьба присылать свою информацию

johnkis@narod.ru